![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ssprОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
az118 в Монгольская угроза и христианский мир Европы в середине XIII века. часть 2.
az118 в Монгольская угроза и христианский мир Европы в середине XIII века. часть 2.Оригинал взят у byslaikyr в Монгольская угроза и христианский мир Европы в середине XIII века. часть 2.
Монгольская угроза и христианский мир Европы
в середине XIII века.
После смерти Гуюка к Батыю по совету Сорхахтани отправился ее старший сын Менгу. В результате переговоров с ним Батый, хотя и был старейшим среди Чингизидов, отказался от престола великого хана в пользу последнего. Батый и Сорхахтани сообща боролись за отстранение от власти в империи Угедеидов и Чагатаидов, добиваясь созыва общемонгольского курултая, на котором перевес голосов должен был получить Менгу. В этой борьбе активное участие принимал Сартак. Вместе с другими представителями Улуса Джучи он был отправлен отцом в Монголию с тремя туменами войска. В итоге Менгу стал новым великим ханом, а его противники были повержены.
Еще одна кереитская принцесса-несторианка Докуз-хатун (ум. в 1265 г.) стала женой ильхана Хулагу. Она "постоянно поддерживала христиан, и эти люди в ее пору стали могущественными, - сообщает Рашид ад-Дин. - Хулагу-хан уважал ее волю и оказывал тем людям покровительство и благоволение до того, что во всех владениях построил церкви, а при ставке Докуз-хатун постоянно разбивал [походную] церковь и [в ней] били в било". После захвата в 1258 г. Багдада, когда монголы уничтожили десятки тысяч его жителей, по ходатайству Докуз были спасены находившиеся в городе христиане; по просьбе Докуз Хулагу даже запретил грабить имущество христиан, а несторианскому патриарху подарил дворец халифа.
В глазах европейских дипломатов и миссионеров монгольские ханши Сорхахтани-беки и Докуз-хатун превратились в дочерей легендарного царя-пресвитера Иоанна, образ которого стал ассоциироваться с правителем кереитов Тогрилом (Ван-ханом). Христианами были жена монгольского наместника Кавказа и Персии нойона Джурмагуна (Чармагуна) Элтина-хатун и ее братья Садек-ага и Горгоз. По сообщению Григора Акнерци, Элтина ранее была женой самого Чингисхана, который в знак особого расположения уступил ее Джурмагуну. После того, как около 1242 г. Джурмагуна разбил паралич, Элтина некоторое время правила вместо него.
Несмотря на общую антипатию к монголам, Киракос Гандзакеци отмечает, что "вовсе не все воины татарские были врагами креста и церкви, наоборот, [многие] весьма почитали их, подносили подарки, поскольку не питали к ним ни ненависти, ни отвращения". В доказательство историк приводит такой случай. Один из монгольских военачальников Анагурак-ноин приказал вычистить и освятить церковь у могилы святого апостола Фаддея, рядом с которой был основан монастырь. Анагурак "проложил дорогу во все стороны, чтобы богомольцы могли без страха проходить через его стан, строго-настрого приказал не беспокоить и не притеснять никого из тех, кто пожелает приходить сюда [на богомолье], и сам охотно склонялся к ним. Многие из татар приходили туда и крестили сыновей и дочерей своих...".
Есть сведения о том, что не только Сартак, но и его отец Батый питал склонность к христианству и даже сам мог быть христианином, хотя избегал открыто признавать это. Персидский автор Вассаф, современник Рашид ад-Дина, с неудовольствием сообщает, что Батый "был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но [у него] не было наклонности и расположения ни к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства". По отзыву Джувейни, Батый "был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению".
В. Т. Пашуто полагал, что одновременно с посольством Рубрука, представлявшего интересы Людовика IX и Бадлуина II, свое посольство ко двору Батыя направил также Иннокентий IV. Это папское посольство, возглавляемое неким Иоанном де Поликарно, будто бы встретил в ставке Батыя Гийом де Рубрук. Однако послы папы "не достигли цели, натолкнувшись в Сарае на противодействие русской дипломатии князя Александра Невского, выступавшего в согласии с нйкейскими дипломатами".
Версию Пашуто принимает П. И. Жаворонков, относящий посольство Поликарно к 1254 г.: "Когда в 1254 г. папа, довольный подчинением Даниила Романовича Риму, послал к Батыю Иоанна де Поликарно с целью добиться у татар права на управление русской церковью, то папский легат встретил при ханском дворе сопротивление Александра Невского и Никеи и не достиг своей цели". О миссии Поликарно в Орду и ее провале ввиду активного противодействия русских и никейских дипломатов пишут и другие новейшие авторы.
Между тем, предложенная Пашуто трактовка известия Рубрука об Иоанне де Поликарно основана на явном недоразумении и поэтому не может быть принята. Папского посла по имени Иоанн де Поликарпо (а не Поликарно) Рубрук вспоминает, описывая прием при дворе Батыя, оказанный ему самому: "Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Господина Папы".
Нетрудно заметить, что под именем Иоанна де Поликарпо Рубрук упоминает здесь папского легата Иоанна де Плано Карпини, посетившего ставку Батыя в 1246 году. О перемене им платья перед приемом у хана свидетельствует также спутник и переводчик Карпини Бенедикт, и этот факт давно был отмечен издателями и комментаторамисочинения Рубрука.
Тем не менее, Иннокентий IV, несомненно, был в курсе усилий Людовика IX и Балдуина II по наведению контактов с татарами и оказывал им поддержку со своей стороны.
Об этом свидетельствует папская булла "Amleta Christiprecipuus" от 20 февраля 1253 года. В ответ на сведения, полученные от короля Людовика о распространении христианства среди татар, Иннокентий IV предоставил своему легату на востоке Одо из Шатору право посвящать в епископы некоторых братьев доминиканцев и францисканцев, ранее отправленных к татарам для миссионерской деятельности. Папа также разрешал снять церковные ограничения на количество браков и отказаться от соблюдения постов до тех пор, пока новообращенные не утвердятся должным образом в вере.
Кроме того, Иннокентий IV несколько раз непосредственно обращался к отправленным на восток миссионерам. 23 июля 1253 г. датируются две буллы папы, адресованные монахам орденов францисканцев и доминиканцев, "отправившимся в земли сарацин язычников, греков, куманов, венгров Великой Венгрии, к христианам, захваченным татарами или другим неверным народом Востока" с призывом проповедовать слово Божие "в тех землях, где еще нет водительства апостольского престола".
В середине - второй половине XIII в. подобные послания неоднократно рассылались папами в связи с отправкой на Восток очередной группы католических миссионеров, выполнявших также различные дипломатические поручения Рима. Название булл "Cumhoraundecima" ("В одиннадцатом часу") восходит к евангельской притче: миссионеры в них сравнивались с работниками, приглашенными хозяином для возделывания виноградника (Богом для Церкви) позже всех, в одиннадцатом часу, и получившими вознаграждение сполна, наравне с другими.
Миссионеры, отправленные Иннокентием IV на Восток в 1253 - 1254 гг. поддерживали связь с Апостольским престолом. Об этом свидетельствуют буллы от 16 и 26 февраля 1254 года. В первой папа призывает турецкого султана к принятию истинной веры и рекомендует ему доминиканцев, высланных проповедовать слово Божие в турецких и иных землях. Во второй обращается к архиепископам, епископам и аббатам Грузии, чтобы они оказывали всяческую помощь братьям, отправившимся к татарам, и если будет нужно, препроводили их к месту назначения.
Факт отправки к татарам нескольких папских посольств подтверждает Гийом де Рубрук. Одного из посланцев, доминиканца Бернарда из Каталонии, зимой 1254 - 1255 гг. Рубрук встретил в Нахичивани на обратном пути из Монголии. К тому времени Бернард уже "научился несколько по-татарски и ехал с одним братом из Венгрии в Таврис к Аргону, желая добиться проезда к Сартаку". Продолжив свой путь далее, в армянском городе Айни в день Сретения (2 февраля 1255 г.) Рубрук повстречал еще пятерых доминиканцев, имевших при себе папские грамоты к ханам Сартаку, Менгу и Бури.
Непосредственным результатом дипломатических усилий Запада, предпринятых в 1253 - 1254 гг., стали ответные посольства монголов, направленные к папе Иннокентию IV и королю Людовику IX.
Вероятно, еще в 1253 г. в Рим было отправлено посольство хана Сартака, возглавляемое его личным капелланом Иоанном, извещавшее папу о принятии ханом христианства. Послы Сартака на несколько месяцев были задержаны в Южной Италии по приказу германского короля Конрада IV (1250 - 1254), при этом у них было отнято все имущество и, в том числе, грамота, адресованная ханом папе. Продолжить свой путь в Рим послы смогли лишь после смерти Конрада (21 мая 1254 г.).
Иннокентий IV принял ханских послов в своей резиденции в Ананьи и 29 августа 1254 г. обратился к Сартаку с буллой "Gratiasetlaudes". Текст послания сохранился в копии начала XVII в. в 23-м томе папских регестов Секретного архива Ватикана (Archivio Segreto Vaticano. Reg. Vat. Vol. XXIII. Fol. 209v- 210r). Впервые документ опубликован О. Райнальди (Raynaldus Odoricus. Annates ecclesiastici. Anno 1254, Nr. 2 - 4).
Не жалея слов, папа горячо выражал свою радость по случаю крещения хана, безмерно превознося и восхваляя его за этот поступок: "Мы испытываем глубокую радость в нашем сердце от того, что почитаемый уже во всем мире Бог Отец вдохнул дыхание жизни и в твое сердце, явив тебе свет своего сияния, и что ты в зеркале веры, через которое человеческий глаз получает свет к познанию невидимой для ума славы, воспринял луч наивысшей истины...
Пусть рукоплещет тебе человечество и возрадуются все верующие во Христа, поскольку нет никаких сомнений в том, что царствие небесное примет людей сверх всякой меры, и не мало [твое] обращение и обращение твоего народа будет способствовать радости ангелов, которым, как и людям, Господь Иисус Христос, их царь, воплотившись в человека сказал, что от примирения кающихся на небесах родится великая радость... Преисполнены уста наши радостной хвалы Богу, и в душе чувствуем мы вместо обычной человеческой беспомощности невыразимую сладость радости вместе с ангелами, поскольку в Божественной книге жизни читается вписанное имя твое, а свобода и слава сынов царских заслуживают того, чтобы [им] быть наследниками Бога и сонаследниками Христа, Сына Его".
Из письма видно, что папе были известны некоторые обстоятельства крещения Сартака, в частности, тот факт, что христианство он воспринял от несториан, учение которых Римская церковь не признавала. Отсюда упования понтифика на то, что Сартак в дальнейшем путем долгих и усердных трудов сможет глубже постичь подлинный смысл христианского учения и божьих заветов: "Исходя из этого, мы молим за тебя Господа, пусть он также поможет тебе воспринять таинства христианской веры для получения обильной и заслуженной благодати, что, несомненно, способствовало бы полному прощению всех твоих грехов и таким образом сделало бы для тебя открытым доступ в вечное царство, благодаря чему ты бы смог войти в него и получить спасение...
Поэтому, мой самый любимый сын, я уповаю на то, что ты, достойный господин, в вере, надежде и любви Творца и Спасителя нашего, который покрыл тебя благодатью своей, проявил милосердие, избрал для славы, сможешь путем долгого и усердного постижения основ его прозреть учение и заветы его. Мы желаем, чтобы ты старательно это постигал, и занимался этим каждый день, и в них изучал дороги и пути Бога, чтобы таким образом научиться тому, как стать угодным Богу и приобщиться к власти Бога, как выпадает на долю тех, кто смог вырваться из слабости смертной природы".
Вместе с тем, Иннокентий IV очевидно получил от посла Сартака, которого он называет своим "возлюбленным сыном", какие-то заверения насчет готовности его господина отказаться от догматов несторианства в пользу вероучения католической церкви. Об этом говорят слова понтифика, адресованные хану: "Утешайся, говорим, непрестанно и славь то, что, не взяв ничего из могилы умерших, которые не могли слышать голоса Евангелия Христова, ты доверился духовной жизни, пробуждаемой иррациональным всплеском мысли, благодаря чему сможешь быть причастным к святому воскрешению живых".
Во всяком случае, Иннокентий IV рассматривал Сартака как своего духовного сына и выражал уверенность, что хан отныне пребывает под духовной властью римского понтифика как наместника Иисуса Христа: "Нас, хотя и недостойных, после Святого Петра, князя апостолов, принявших высшую апостольскую власть в наше время, Господь Иисус тем самым решил поставить своим наместником над людьми. [Поскольку] на нас, как и на того же князя апостолов, возложена власть над землей и в небесах, и над всем, что с ними связано, равно как и развязано, мы берем тебя под власть Всемогущего Бога, наделяем тебя, как дражайшего сына, сокровищами отцовского и апостольского благословения, чтобы ты был Богом и нами благословен навеки, чтобы сейчас ты мог приумножить благодати духовные и мирские, а в будущей жизни удостоился награды вечного блаженства".
В конце письма папа призывает хана сделать публичное объявление о принятии им христианства и способствовать дальнейшему распространению христианского вероучения среди своих подданных: "Воистину, поскольку, как учит через откровение Божие апостол Господень Павел, "сердцем принятая вера ведет к праведности, а исповедание ее устами - к спасению", нужно, достопочтенный князь, чтобы принятие веры Христовой ты постарался представить ясным публичным признанием и распространял [ее] доводами благочестивой деятельности.
Так пусть же последует примеру твоей христианской науки множество разумных созданий, о которых ты говоришь. Поскольку наш Спаситель, который дал всем людям возможность стать сынами Божьими через веру во имя Его, не хочет никого потерять, то пусть все, кто был наделен и награжден таким типом усыновления через слово Евангелия, благодаря твоей опеке получат безопасность и свободу; пусть обеспеченное таким способом обращение большого множества людей принесет тебе самые высокие и обильные награды".
Факт прибытия к Иннокентию IV и переговоров с ним послов хана Сартака подтверждает биограф папы Николо да Кальви, известный также как Николай де Курбио, впоследствии ставший епископом Ассизским. В составленном вскоре после кончины понтифика его официальном жизнеописании Николо говорит о посольстве к папе "короля Тартар" как о важнейшем событии всего понтификата, посвящая ему целую главу в жизнеописании Иннокентия (Cap. XXXIX: Denuntiis Regis Tartarorum).
Николо да Кальви сообщает, в частности, что в качестве ханского посла к папе прибыл "некий армянский клирик", который по пути следования в Рим "был задержан [королем] Конрадом в королевстве Апулии". Далее в жизнеописании приводится рассказ посла об обстоятельствах крещения "короля Тартар": "Сын короля заболел тяжким недугом, и врачи вообще были бессильны, [и тогда король] призвал к себе [нашу] паству и других христиан, сказав, что, если их Бог не исцелит его сына, то они должны будут заплатить за это своим здоровьем и имуществом, если же, однако, [ребенок] выздоровеет, то [король] охотно сразу же сам обратится в их веру.
Поэтому христиане объявили между собой трехдневный пост, и осенили больного крестным знамением, и призвали имя Христа, который внезапно обратил свое исцеляющее лицо к больному и избавил его от страданий; после этого [король] должен был принять крещение, а [за ним] и весь дом его, и вот уже более пятидесяти тысяч татар. Этот армянин, посол короля [татар], с почетом был принят верховным понтификом. На все время [пребывания] ему были предоставлены необходимые одежда и продовольствие. Ответное письмо от господина нашего папы он должен был доставить туда, откуда пришел, своему господину".
Еще одно монгольское посольство, возглавляемое неким монахом Феодулом, в конце 1254 г. было направлено к Людовику Святому. Во время пребывания на территории Никейской империи глава посольства неожиданно умер. Преемник Иоанна III Ватаца Феодор II Ласкарь (1254 - 1258) отослал послов обратно. Рубрук, возвращавшийся из Монголии, встретил их в Эрзеруме в первой половине февраля 1255 года.
Активизация в 1253 - 1254 гг. контактов с монголами Иннокентия IV и его главных соратников на Востоке - французского короля Людовика IX и латинского императора Баддуина II - незамедлительно привела к возобновлению переговоров об объединении церквей Никеи с Римом.
Уже во второй половине 1253 г. никейский император направил к папе новое посольство в составе двух митрополитов, Георгия Кизикского и Андроника Сардского, а также игумена монастыря Аксейя Арсения Авториана, будущего константинопольского патриарха, предоставив послам самые широкие полномочия при обсуждении условий унии. Об этом посольстве упоминают Феодор Скутариот в своих примечаниях к "Истории Георгия Акрополита", а также папский биограф Николо да Кальви.
Из письма патриарха Мануила к папе Иннокентию IV, а также письма папы Александра IV к епископу Чивитавеккьи Константину Орвието, возглавлявшему папское посольство в Никею 1256 г., можно судить об условиях унии, выдвинутых никейскими представителями: возвращение Константинополя, восстановление вселенского патриархата, отъезд из Константинополя латинского духовенства. Взамен никейская сторона признавала главенство папы в церковных делах, его право созывать Вселенские соборы и председательствовать на них, принимать присягу от православного духовенства; император брал на себя обязательство выполнять все указы папы, если они не противоречили священным канонам65.
По дороге в Рим никейское посольство было задержано Конрадом IV, о чем сообщает Николо да Кальви, и только после смерти Конрада послы смогли продолжить свой путь. В Рим они могли прибыть не ранее начала лета 1254 года.
Заметим, что никейские послы прибыли к папе практически одновременно с послами хана Сартака. Более того, оба эти посольства, остановленные на своем пути королем Конрадом, в течение нескольких месяцев находились в Южной Италии - в "королевстве Апулии" - и, очевидно, должны были располагать сведениями о целях и полномочиях друг друга.
По-видимому, Римская и Греческая христианские церкви еще никогда не были так близки к объединению, как летом-осенью 1254 года. Примирению между ними и урегулированию догматических разногласий, надо думать, должна была способствовать приподнятая атмосфера отмечавшегося тогда двухсотлетия событий июля 1054 г., создававшая хороший повод к преодолению великой схизмы.
Однако продолжение переговоров оказалось невозможным из-за последовавшей в скором времени смерти их главных участников: 3 ноября 1254 г. скончался император Иоанн III Ватац, а спустя месяц (7 декабря) - папа Иннокентий IV.
В литературе обычно указывается, что со стороны Никеи готовность к унии была обусловлена стремлением греков во что бы то ни стало вернуть Константинополь, ради чего они соглашались пожертвовать независимостью своей церкви67. Нам представляется, что немаловажную роль при этом сыграл также фактор монгольской опасности и, прежде всего, угроза союза с кочевниками католического Запада, казавшаяся реальной ввиду активных контактов папы и других европейских правителей с монгольскими ханами, а также упорных слухов о распространении христианства среди самих монголов.
До настоящего времени остается недооцененным факт прямых контактов папы Иннокентия IV с ханом Сартаком, сыном и наследником грозного покорителя Европы Батыя и будущим правителем Золотой Орды. Судя по сохранившемуся тексту подлинного письма папы, Апостольский престол в своей восточной политике имел определенные основания рассчитывать на лояльность а, возможно, и поддержку хана-христианина, обращение которого подтверждается многими независимыми друг от друга источниками.
Успехи папской дипломатии в отношениях с монголами слишком чувствительно затрагивали интересы греков и, на наш взгляд, должны были стать важнейшим, а, возможно, и решающим стимулом к сближению с Римом Никейской империи, для которой угроза монгольского завоевания была столь же велика, как и для государств Юго-Восточной и Центральной Европы.
Униатская политика Никеи конца 1240 - начала 1250-х гг., несомненно, нашла свое продолжение на Руси. Это проявилось в контактах с папством наиболее влиятельных русских князей того времени - Александра Невского и Даниила Галицкого, завершившихся коронацией и унией с Римом Даниила.
Часть 1 http://byslaikyr.livejournal.com/50714.html
byslaikyr в Монгольская угроза и христианский мир Европы в середине XIII века. часть 2.Монгольская угроза и христианский мир Европы
в середине XIII века.
А. В. Майоров
Журнал «Вопросы истории»,
№ 4 - 2013, стр. 34-49 .
часть 2
Журнал «Вопросы истории»,
№ 4 - 2013, стр. 34-49 .
часть 2
После смерти Гуюка к Батыю по совету Сорхахтани отправился ее старший сын Менгу. В результате переговоров с ним Батый, хотя и был старейшим среди Чингизидов, отказался от престола великого хана в пользу последнего. Батый и Сорхахтани сообща боролись за отстранение от власти в империи Угедеидов и Чагатаидов, добиваясь созыва общемонгольского курултая, на котором перевес голосов должен был получить Менгу. В этой борьбе активное участие принимал Сартак. Вместе с другими представителями Улуса Джучи он был отправлен отцом в Монголию с тремя туменами войска. В итоге Менгу стал новым великим ханом, а его противники были повержены.
Еще одна кереитская принцесса-несторианка Докуз-хатун (ум. в 1265 г.) стала женой ильхана Хулагу. Она "постоянно поддерживала христиан, и эти люди в ее пору стали могущественными, - сообщает Рашид ад-Дин. - Хулагу-хан уважал ее волю и оказывал тем людям покровительство и благоволение до того, что во всех владениях построил церкви, а при ставке Докуз-хатун постоянно разбивал [походную] церковь и [в ней] били в било". После захвата в 1258 г. Багдада, когда монголы уничтожили десятки тысяч его жителей, по ходатайству Докуз были спасены находившиеся в городе христиане; по просьбе Докуз Хулагу даже запретил грабить имущество христиан, а несторианскому патриарху подарил дворец халифа.
В глазах европейских дипломатов и миссионеров монгольские ханши Сорхахтани-беки и Докуз-хатун превратились в дочерей легендарного царя-пресвитера Иоанна, образ которого стал ассоциироваться с правителем кереитов Тогрилом (Ван-ханом). Христианами были жена монгольского наместника Кавказа и Персии нойона Джурмагуна (Чармагуна) Элтина-хатун и ее братья Садек-ага и Горгоз. По сообщению Григора Акнерци, Элтина ранее была женой самого Чингисхана, который в знак особого расположения уступил ее Джурмагуну. После того, как около 1242 г. Джурмагуна разбил паралич, Элтина некоторое время правила вместо него.
Несмотря на общую антипатию к монголам, Киракос Гандзакеци отмечает, что "вовсе не все воины татарские были врагами креста и церкви, наоборот, [многие] весьма почитали их, подносили подарки, поскольку не питали к ним ни ненависти, ни отвращения". В доказательство историк приводит такой случай. Один из монгольских военачальников Анагурак-ноин приказал вычистить и освятить церковь у могилы святого апостола Фаддея, рядом с которой был основан монастырь. Анагурак "проложил дорогу во все стороны, чтобы богомольцы могли без страха проходить через его стан, строго-настрого приказал не беспокоить и не притеснять никого из тех, кто пожелает приходить сюда [на богомолье], и сам охотно склонялся к ним. Многие из татар приходили туда и крестили сыновей и дочерей своих...".
Есть сведения о том, что не только Сартак, но и его отец Батый питал склонность к христианству и даже сам мог быть христианином, хотя избегал открыто признавать это. Персидский автор Вассаф, современник Рашид ад-Дина, с неудовольствием сообщает, что Батый "был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но [у него] не было наклонности и расположения ни к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства". По отзыву Джувейни, Батый "был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению".
В. Т. Пашуто полагал, что одновременно с посольством Рубрука, представлявшего интересы Людовика IX и Бадлуина II, свое посольство ко двору Батыя направил также Иннокентий IV. Это папское посольство, возглавляемое неким Иоанном де Поликарно, будто бы встретил в ставке Батыя Гийом де Рубрук. Однако послы папы "не достигли цели, натолкнувшись в Сарае на противодействие русской дипломатии князя Александра Невского, выступавшего в согласии с нйкейскими дипломатами".
Версию Пашуто принимает П. И. Жаворонков, относящий посольство Поликарно к 1254 г.: "Когда в 1254 г. папа, довольный подчинением Даниила Романовича Риму, послал к Батыю Иоанна де Поликарно с целью добиться у татар права на управление русской церковью, то папский легат встретил при ханском дворе сопротивление Александра Невского и Никеи и не достиг своей цели". О миссии Поликарно в Орду и ее провале ввиду активного противодействия русских и никейских дипломатов пишут и другие новейшие авторы.
Между тем, предложенная Пашуто трактовка известия Рубрука об Иоанне де Поликарно основана на явном недоразумении и поэтому не может быть принята. Папского посла по имени Иоанн де Поликарпо (а не Поликарно) Рубрук вспоминает, описывая прием при дворе Батыя, оказанный ему самому: "Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Господина Папы".
Нетрудно заметить, что под именем Иоанна де Поликарпо Рубрук упоминает здесь папского легата Иоанна де Плано Карпини, посетившего ставку Батыя в 1246 году. О перемене им платья перед приемом у хана свидетельствует также спутник и переводчик Карпини Бенедикт, и этот факт давно был отмечен издателями и комментаторамисочинения Рубрука.
Тем не менее, Иннокентий IV, несомненно, был в курсе усилий Людовика IX и Балдуина II по наведению контактов с татарами и оказывал им поддержку со своей стороны.
Об этом свидетельствует папская булла "Amleta Christiprecipuus" от 20 февраля 1253 года. В ответ на сведения, полученные от короля Людовика о распространении христианства среди татар, Иннокентий IV предоставил своему легату на востоке Одо из Шатору право посвящать в епископы некоторых братьев доминиканцев и францисканцев, ранее отправленных к татарам для миссионерской деятельности. Папа также разрешал снять церковные ограничения на количество браков и отказаться от соблюдения постов до тех пор, пока новообращенные не утвердятся должным образом в вере.
Кроме того, Иннокентий IV несколько раз непосредственно обращался к отправленным на восток миссионерам. 23 июля 1253 г. датируются две буллы папы, адресованные монахам орденов францисканцев и доминиканцев, "отправившимся в земли сарацин язычников, греков, куманов, венгров Великой Венгрии, к христианам, захваченным татарами или другим неверным народом Востока" с призывом проповедовать слово Божие "в тех землях, где еще нет водительства апостольского престола".
В середине - второй половине XIII в. подобные послания неоднократно рассылались папами в связи с отправкой на Восток очередной группы католических миссионеров, выполнявших также различные дипломатические поручения Рима. Название булл "Cumhoraundecima" ("В одиннадцатом часу") восходит к евангельской притче: миссионеры в них сравнивались с работниками, приглашенными хозяином для возделывания виноградника (Богом для Церкви) позже всех, в одиннадцатом часу, и получившими вознаграждение сполна, наравне с другими.
Миссионеры, отправленные Иннокентием IV на Восток в 1253 - 1254 гг. поддерживали связь с Апостольским престолом. Об этом свидетельствуют буллы от 16 и 26 февраля 1254 года. В первой папа призывает турецкого султана к принятию истинной веры и рекомендует ему доминиканцев, высланных проповедовать слово Божие в турецких и иных землях. Во второй обращается к архиепископам, епископам и аббатам Грузии, чтобы они оказывали всяческую помощь братьям, отправившимся к татарам, и если будет нужно, препроводили их к месту назначения.
Факт отправки к татарам нескольких папских посольств подтверждает Гийом де Рубрук. Одного из посланцев, доминиканца Бернарда из Каталонии, зимой 1254 - 1255 гг. Рубрук встретил в Нахичивани на обратном пути из Монголии. К тому времени Бернард уже "научился несколько по-татарски и ехал с одним братом из Венгрии в Таврис к Аргону, желая добиться проезда к Сартаку". Продолжив свой путь далее, в армянском городе Айни в день Сретения (2 февраля 1255 г.) Рубрук повстречал еще пятерых доминиканцев, имевших при себе папские грамоты к ханам Сартаку, Менгу и Бури.
Непосредственным результатом дипломатических усилий Запада, предпринятых в 1253 - 1254 гг., стали ответные посольства монголов, направленные к папе Иннокентию IV и королю Людовику IX.
Вероятно, еще в 1253 г. в Рим было отправлено посольство хана Сартака, возглавляемое его личным капелланом Иоанном, извещавшее папу о принятии ханом христианства. Послы Сартака на несколько месяцев были задержаны в Южной Италии по приказу германского короля Конрада IV (1250 - 1254), при этом у них было отнято все имущество и, в том числе, грамота, адресованная ханом папе. Продолжить свой путь в Рим послы смогли лишь после смерти Конрада (21 мая 1254 г.).
Иннокентий IV принял ханских послов в своей резиденции в Ананьи и 29 августа 1254 г. обратился к Сартаку с буллой "Gratiasetlaudes". Текст послания сохранился в копии начала XVII в. в 23-м томе папских регестов Секретного архива Ватикана (Archivio Segreto Vaticano. Reg. Vat. Vol. XXIII. Fol. 209v- 210r). Впервые документ опубликован О. Райнальди (Raynaldus Odoricus. Annates ecclesiastici. Anno 1254, Nr. 2 - 4).
Не жалея слов, папа горячо выражал свою радость по случаю крещения хана, безмерно превознося и восхваляя его за этот поступок: "Мы испытываем глубокую радость в нашем сердце от того, что почитаемый уже во всем мире Бог Отец вдохнул дыхание жизни и в твое сердце, явив тебе свет своего сияния, и что ты в зеркале веры, через которое человеческий глаз получает свет к познанию невидимой для ума славы, воспринял луч наивысшей истины...
Пусть рукоплещет тебе человечество и возрадуются все верующие во Христа, поскольку нет никаких сомнений в том, что царствие небесное примет людей сверх всякой меры, и не мало [твое] обращение и обращение твоего народа будет способствовать радости ангелов, которым, как и людям, Господь Иисус Христос, их царь, воплотившись в человека сказал, что от примирения кающихся на небесах родится великая радость... Преисполнены уста наши радостной хвалы Богу, и в душе чувствуем мы вместо обычной человеческой беспомощности невыразимую сладость радости вместе с ангелами, поскольку в Божественной книге жизни читается вписанное имя твое, а свобода и слава сынов царских заслуживают того, чтобы [им] быть наследниками Бога и сонаследниками Христа, Сына Его".
Из письма видно, что папе были известны некоторые обстоятельства крещения Сартака, в частности, тот факт, что христианство он воспринял от несториан, учение которых Римская церковь не признавала. Отсюда упования понтифика на то, что Сартак в дальнейшем путем долгих и усердных трудов сможет глубже постичь подлинный смысл христианского учения и божьих заветов: "Исходя из этого, мы молим за тебя Господа, пусть он также поможет тебе воспринять таинства христианской веры для получения обильной и заслуженной благодати, что, несомненно, способствовало бы полному прощению всех твоих грехов и таким образом сделало бы для тебя открытым доступ в вечное царство, благодаря чему ты бы смог войти в него и получить спасение...
Поэтому, мой самый любимый сын, я уповаю на то, что ты, достойный господин, в вере, надежде и любви Творца и Спасителя нашего, который покрыл тебя благодатью своей, проявил милосердие, избрал для славы, сможешь путем долгого и усердного постижения основ его прозреть учение и заветы его. Мы желаем, чтобы ты старательно это постигал, и занимался этим каждый день, и в них изучал дороги и пути Бога, чтобы таким образом научиться тому, как стать угодным Богу и приобщиться к власти Бога, как выпадает на долю тех, кто смог вырваться из слабости смертной природы".
Вместе с тем, Иннокентий IV очевидно получил от посла Сартака, которого он называет своим "возлюбленным сыном", какие-то заверения насчет готовности его господина отказаться от догматов несторианства в пользу вероучения католической церкви. Об этом говорят слова понтифика, адресованные хану: "Утешайся, говорим, непрестанно и славь то, что, не взяв ничего из могилы умерших, которые не могли слышать голоса Евангелия Христова, ты доверился духовной жизни, пробуждаемой иррациональным всплеском мысли, благодаря чему сможешь быть причастным к святому воскрешению живых".
Во всяком случае, Иннокентий IV рассматривал Сартака как своего духовного сына и выражал уверенность, что хан отныне пребывает под духовной властью римского понтифика как наместника Иисуса Христа: "Нас, хотя и недостойных, после Святого Петра, князя апостолов, принявших высшую апостольскую власть в наше время, Господь Иисус тем самым решил поставить своим наместником над людьми. [Поскольку] на нас, как и на того же князя апостолов, возложена власть над землей и в небесах, и над всем, что с ними связано, равно как и развязано, мы берем тебя под власть Всемогущего Бога, наделяем тебя, как дражайшего сына, сокровищами отцовского и апостольского благословения, чтобы ты был Богом и нами благословен навеки, чтобы сейчас ты мог приумножить благодати духовные и мирские, а в будущей жизни удостоился награды вечного блаженства".
В конце письма папа призывает хана сделать публичное объявление о принятии им христианства и способствовать дальнейшему распространению христианского вероучения среди своих подданных: "Воистину, поскольку, как учит через откровение Божие апостол Господень Павел, "сердцем принятая вера ведет к праведности, а исповедание ее устами - к спасению", нужно, достопочтенный князь, чтобы принятие веры Христовой ты постарался представить ясным публичным признанием и распространял [ее] доводами благочестивой деятельности.
Так пусть же последует примеру твоей христианской науки множество разумных созданий, о которых ты говоришь. Поскольку наш Спаситель, который дал всем людям возможность стать сынами Божьими через веру во имя Его, не хочет никого потерять, то пусть все, кто был наделен и награжден таким типом усыновления через слово Евангелия, благодаря твоей опеке получат безопасность и свободу; пусть обеспеченное таким способом обращение большого множества людей принесет тебе самые высокие и обильные награды".
Факт прибытия к Иннокентию IV и переговоров с ним послов хана Сартака подтверждает биограф папы Николо да Кальви, известный также как Николай де Курбио, впоследствии ставший епископом Ассизским. В составленном вскоре после кончины понтифика его официальном жизнеописании Николо говорит о посольстве к папе "короля Тартар" как о важнейшем событии всего понтификата, посвящая ему целую главу в жизнеописании Иннокентия (Cap. XXXIX: Denuntiis Regis Tartarorum).
Николо да Кальви сообщает, в частности, что в качестве ханского посла к папе прибыл "некий армянский клирик", который по пути следования в Рим "был задержан [королем] Конрадом в королевстве Апулии". Далее в жизнеописании приводится рассказ посла об обстоятельствах крещения "короля Тартар": "Сын короля заболел тяжким недугом, и врачи вообще были бессильны, [и тогда король] призвал к себе [нашу] паству и других христиан, сказав, что, если их Бог не исцелит его сына, то они должны будут заплатить за это своим здоровьем и имуществом, если же, однако, [ребенок] выздоровеет, то [король] охотно сразу же сам обратится в их веру.
Поэтому христиане объявили между собой трехдневный пост, и осенили больного крестным знамением, и призвали имя Христа, который внезапно обратил свое исцеляющее лицо к больному и избавил его от страданий; после этого [король] должен был принять крещение, а [за ним] и весь дом его, и вот уже более пятидесяти тысяч татар. Этот армянин, посол короля [татар], с почетом был принят верховным понтификом. На все время [пребывания] ему были предоставлены необходимые одежда и продовольствие. Ответное письмо от господина нашего папы он должен был доставить туда, откуда пришел, своему господину".
Еще одно монгольское посольство, возглавляемое неким монахом Феодулом, в конце 1254 г. было направлено к Людовику Святому. Во время пребывания на территории Никейской империи глава посольства неожиданно умер. Преемник Иоанна III Ватаца Феодор II Ласкарь (1254 - 1258) отослал послов обратно. Рубрук, возвращавшийся из Монголии, встретил их в Эрзеруме в первой половине февраля 1255 года.
Активизация в 1253 - 1254 гг. контактов с монголами Иннокентия IV и его главных соратников на Востоке - французского короля Людовика IX и латинского императора Баддуина II - незамедлительно привела к возобновлению переговоров об объединении церквей Никеи с Римом.
Уже во второй половине 1253 г. никейский император направил к папе новое посольство в составе двух митрополитов, Георгия Кизикского и Андроника Сардского, а также игумена монастыря Аксейя Арсения Авториана, будущего константинопольского патриарха, предоставив послам самые широкие полномочия при обсуждении условий унии. Об этом посольстве упоминают Феодор Скутариот в своих примечаниях к "Истории Георгия Акрополита", а также папский биограф Николо да Кальви.
Из письма патриарха Мануила к папе Иннокентию IV, а также письма папы Александра IV к епископу Чивитавеккьи Константину Орвието, возглавлявшему папское посольство в Никею 1256 г., можно судить об условиях унии, выдвинутых никейскими представителями: возвращение Константинополя, восстановление вселенского патриархата, отъезд из Константинополя латинского духовенства. Взамен никейская сторона признавала главенство папы в церковных делах, его право созывать Вселенские соборы и председательствовать на них, принимать присягу от православного духовенства; император брал на себя обязательство выполнять все указы папы, если они не противоречили священным канонам65.
По дороге в Рим никейское посольство было задержано Конрадом IV, о чем сообщает Николо да Кальви, и только после смерти Конрада послы смогли продолжить свой путь. В Рим они могли прибыть не ранее начала лета 1254 года.
Заметим, что никейские послы прибыли к папе практически одновременно с послами хана Сартака. Более того, оба эти посольства, остановленные на своем пути королем Конрадом, в течение нескольких месяцев находились в Южной Италии - в "королевстве Апулии" - и, очевидно, должны были располагать сведениями о целях и полномочиях друг друга.
По-видимому, Римская и Греческая христианские церкви еще никогда не были так близки к объединению, как летом-осенью 1254 года. Примирению между ними и урегулированию догматических разногласий, надо думать, должна была способствовать приподнятая атмосфера отмечавшегося тогда двухсотлетия событий июля 1054 г., создававшая хороший повод к преодолению великой схизмы.
Однако продолжение переговоров оказалось невозможным из-за последовавшей в скором времени смерти их главных участников: 3 ноября 1254 г. скончался император Иоанн III Ватац, а спустя месяц (7 декабря) - папа Иннокентий IV.
В литературе обычно указывается, что со стороны Никеи готовность к унии была обусловлена стремлением греков во что бы то ни стало вернуть Константинополь, ради чего они соглашались пожертвовать независимостью своей церкви67. Нам представляется, что немаловажную роль при этом сыграл также фактор монгольской опасности и, прежде всего, угроза союза с кочевниками католического Запада, казавшаяся реальной ввиду активных контактов папы и других европейских правителей с монгольскими ханами, а также упорных слухов о распространении христианства среди самих монголов.
До настоящего времени остается недооцененным факт прямых контактов папы Иннокентия IV с ханом Сартаком, сыном и наследником грозного покорителя Европы Батыя и будущим правителем Золотой Орды. Судя по сохранившемуся тексту подлинного письма папы, Апостольский престол в своей восточной политике имел определенные основания рассчитывать на лояльность а, возможно, и поддержку хана-христианина, обращение которого подтверждается многими независимыми друг от друга источниками.
Успехи папской дипломатии в отношениях с монголами слишком чувствительно затрагивали интересы греков и, на наш взгляд, должны были стать важнейшим, а, возможно, и решающим стимулом к сближению с Римом Никейской империи, для которой угроза монгольского завоевания была столь же велика, как и для государств Юго-Восточной и Центральной Европы.
Униатская политика Никеи конца 1240 - начала 1250-х гг., несомненно, нашла свое продолжение на Руси. Это проявилось в контактах с папством наиболее влиятельных русских князей того времени - Александра Невского и Даниила Галицкого, завершившихся коронацией и унией с Римом Даниила.
Часть 1 http://byslaikyr.livejournal.com/50714.html
